ТАНГО

Кто бы знал, как я люблю танцевать! И любила всегда. И не просто любила, а прекрасно танцевала, хотя нигде не училась. Просто стоило партнеру пригласить меня, как мы становились одним целым, и я ловила или точнее предвосхищала каждое его движение, полностью отдаваясь уносящей меня  мелодии. Это мое качество сразу подметил Ярек - студент из Польши, который лет десять занимался бальными танцами.

Первый раз он пригласил меня на осенней практике в Брянске случайно, из вежливости, наверное, чтобы я не стояла в углу, когда польки и поляки отплясывали со студентами Брянского пединститута во время так называемой "встречи дружбы". Пригласил меня Ярек на танго. И с первых же тактов прижал к себе, ощутив податливое тело партнерши.

Все замерли, ректор открыл рот от удивления: ничего более сексуального за  годы своего пребывания на руководящей должности он не видел.  В Брянске так не танцевали. Впрочем, он не помнил, как танцевали в Брянске танго, потому что уже лет двадцать его исполняли только со сцены.

Студенты, образовав круг,  в отличие от изумленного ректора, наблюдали за нами с  откровенным интересом.  Девушки покраснели, сбились в кучку и, вероятно, осуждали меня, взрослую тетку, солидную переводчицу, которая так бесстыдно отдавалась в танце юному,  под два метра и сложенному как бог парню, по которому сохли представительницы всех континентов, обучавшиеся в нашем вузе. Но с ними он не позволял себе ничего подобного. Просто трясся в кружке или топтался на месте, ведя бесконечные разговоры на ломаном английском или испанском языках.

Со мной же он был мужчиной, опытным и зрелым, смело предложившим  отправиться с ним в полный неведомых для нас обоих ощущений полет. То есть хорошо известных каждому в отдельности, но не испытанных в качестве единого целого.  За время танца он не произнес ни слова. И даже не посмотрел на меня. Да это, собственно, и не было нужно ни мне, ни ему. Потому что все было сказано в первую же минуту, когда его бедро прижалось к моему, а рука впечаталась в мою спину чуть повыше талии.

Я закрыла глаза. Так ощущения были еще острее . Он этого сделать не мог, потому что вел. Когда музыка стихла и мы остановились, я впервые посмотрела на него. Он нагнулся и поцеловал мне руку, опасаясь взглянуть в глаза, но потом, вероятно, передумал и увидел в них то, что хотел увидеть - подтверждение пережитых им эмоций.

Музыка грянула с новой силой. Поляки побежали приглашать брянских студенток, на нас больше никто внимания не обращал. Я вышла из зала в коридор. И  спустя мгновение почувствовала, что он стоит у меня за спиной.  Он повернул меня к себе лицом и поцеловал. Я не сопротивлялась, потому что это надо было сделать сразу же по окончании танца, который был сгустком страсти и чувств, вызванных прекрасной музыкой.

Мы оба знали, что все, что случится этой ночью, будет только этой ночью. Только один раз, но не завершить этот танец было невозможно. И он пришел ко мне, и все было так, как он обещал, обнимая меня  под звуки музыки. Нашим объятиям не было конца. Он оказался таким, как я себе представляла. И я не сдерживала себя. Потому что в танце мы все сказали друг другу.  И друг о друге.

Он точно знал,  чего я хочу. Я отзывалась, прежде чем он успевал прикоснуться ко мне. Мы почти не разговаривали. Или если говорили, то постоянно смеялись, потому что ни он, ни я не могли поверить, что такое бывает.

А утром на завтрак  в ресторан мы пришли порознь. И в автобусе, пока ехали  на Партизанскую поляну, сидели далеко друг от друга. И  пока я переводила речи ветеранов, он болтал с девчонкой из своей группы, а потом ушел с польскими ребятами в  какое-то кафе, куда их пригласили местные красавицы. А я приняла душ. Завалилась в постель, закурила сигарету и принялась  вспоминать то, что останется со мной навсегда.